Правовой инструментарий ЕАЭС позволяет пресекать антиконкурентные практики на трансграничных цифровых рынках Союза и расследовать их, рассказал директор Департамента антимонопольного регулирования Евразийской экономической комиссии Алексей Геннадьевич Сушкевич и пояснил, какие возможные нарушения правил конкуренции интересуют Комиссию.
— Алексей Геннадьевич, какие вопросы в сфере защиты конкуренции включает цифровая повестка ЕАЭС?
— В октябре 2017 года Высший Евразийский экономический совет утвердил Основные направления реализации цифровой повестки ЕАЭС до 2025 года1. Это документ высокого уровня, в котором определены цели, принципы, задачи, направления и механизмы сотрудничества государств Союза в цифровой сфере.
В разработке Основных направлений принимал участие блок антимонопольного регулирования и конкурентной политики Комиссии, а инициативы и проекты, указанные в повестке, проходили экспертизу на предмет защиты конкуренции на общем союзном рынке.
Главная задача нашего блока — обеспечить беспрепятственную трансграничную онлайн-торговлю, безбарьерную мобильность электронного контента и доступность электронных сервисов на территории ЕАЭС.
Главная задача — обеспечить беспрепятственную трансграничную онлайн-торговлю, безбарьерную мобильность электронного контента и доступность электронных сервисов на территории ЕАЭС
При разработке Основных направлений были изучены опыт и лучшие практики других интеграционных объединений. В частности, доклад Европейской комиссии по исследованию сектора электронной торговли, опубликованный в мае 2017 года и содержащий описание возможных ограничений конкуренции на рынках в сфере цифровой экономики.
Мы анализируем, насколько такие антиконкурентные практики возможны на евразийской территории и применимы ли подходы Еврокомиссии.
Среди мер по борьбе с ограничениями конкуренции Еврокомиссия называет запрет необоснованной геоблокировки электронной торговли товарами и онлайн-контентом. Кроме того, Еврокомиссия придает большое значение скорости и стоимости доставки почтовых отправлений при электронной торговле, а также отсутствию межстрановых барьеров. В сопоставимых условиях цены на обработку и доставку заказов, различающиеся в несколько раз, создают препятствие для покупок-продаж.
Еврокомиссия также обращает внимание на недопустимость дискриминации покупателей и поставщиков при электронной торговле, когда речь идет об ограничении для ретейлеров или сервис-провайдеров из одной страны на обслуживание потребителей или контрагентов из другой.
— Дискриминационные условия доступа к большим данным также в фокусе внимания ЕЭК?
— Если обладание таким активом, как большие данные, который является объектом интеллектуальной собственности, может привести или приводит к ограничению конкуренции на трансграничном рынке, Комиссии ничто не помешает применить запрет на злоупотребление доминирующим положением. В отличие от российского антимонопольного законодательства, в Договоре о ЕАЭС нет исключений для отношений в сфере интеллектуальной собственности. Так, когда big data превращается в инфраструктурный объект, без доступа к которому невозможно вести деятельность на товарном рынке, отказ в допуске к такому объекту может быть квалифицирован как злоупотребление доминирующим положением.
Рассмотрим ситуацию с доступом в Интернете небольших автосервисов к колоссальным базам данных по автомобилям. Приезжает, допустим, машина на ремонт, и по ее VIN-коду легко войти в базу данных и посмотреть, как укомплектован автомобиль. Когда сервис не подключен к big data, он не может не только отремонтировать машину, но и провести стендовые испытания, потому что не знает, как интерпретировать данные, которые показывает стенд. Что для одного мотора норма, для другого грубая патология.
Если мы выявим, что обладатели баз данных, необходимых для сервисных организаций, ущемляют последних в доступе к ним с целью ограничения конкуренции на соответствующем рынке: кого-то убирают с рынка или устанавливают границы по ремонту определенной моделью автомобиля, — то будем вправе применить запрет на злоупотребление доминирующим положением.
В фокусе нашего внимания — все возможные случаи ограничения конкуренции, связанные с использованием цифрового экономического ресурса.
При этом отмечу, что цифровая экономика не требует революционных изменений в антимонопольных подходах. Да, возникают новые товарные рынки. Но все мы помним время, когда появились принципиально иные технологии в виде, например, сотовой связи. И регулирование в сфере защиты конкуренции вполне успешно справляется с антиконкурентным поведением компаний, применяя уже существующие правовые институты — в основном запреты на такое поведение, а также контроль за экономической концентрацией как превентивную меру.
— Революционные изменения не нужны. А точечная корректировка союзного законодательства для повышения эффективности антимонопольного регулирования цифровых рынков?
— Традиционный рынок с этой точки зрения мало отличается от цифрового. Да, экономисты вполне обоснованно говорят о специфике рыночных структур в сфере цифровой экономики, о платформе как новой форме организации. Однако существующий правовой инструментарий, позволяющий выявлять состояние конкуренции, а также устанавливать компании, обладающие рыночной властью, не имеет императивного характера. Это скорее набор рекомендуемых экономических тестов, перечень которых не исчерпывающий. Антимонопольный орган вправе расширить круг тестов, не забывая основной цели: расширение оправданно, только если оно дает более точную правовую квалификацию не только рынка с точки зрения состояния конкуренции, но и положения компании в качестве доминирующего хозяйствующего субъекта. В конечном счете конкуренция — это и многообразие рыночных структур, поэтому инструментарий антимонопольного регулирования изначально создавался как универсальный, применимый к любой экономической деятельности.
В фокусе нашего внимания — все возможные случаи ограничения конкуренции, связанные с использованием цифрового экономического ресурса
Считаем, что запретов на нарушения общих правил конкуренции, которые предусмотрены в Договоре о ЕАЭС, достаточно, и мы готовы применять их также в случае, если обнаружены антиконкурентные практики на трансграничных цифровых рынках. Исходя из этого, говорить о введении специфического регулирования пока рано. На наш взгляд, действующий правовой инструментарий довольно гибкий и дает возможность анализировать разные по структуре рынки, в том числе цифровые, выявлять рыночную власть хозяйствующих субъектов, оценивать ее на предмет доминирующего положения и переходить в плоскость квалификации поведения компании как антиконкурентного.
Есть и более общие соображения: нельзя модифицировать законодательство лишь на основе теоретических посылов, прежде нужно накопить для этого массив дел. Поэтому мы пристально следим за практикой антимонопольных органов стран — участниц ЕАЭС в отношении компаний в сфере цифровой экономики. Когда появятся убедительные аргументы и примеры того, что существующих инструментов недостаточно для квалификации того или иного поведения хозяйствующих субъектов в цифровой среде на евразийском рынке, мы уточним законодательство для эффективной защиты конкуренции.