Первые недели существования Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана породили множество проблем: начиная с нефтяного конфликта между Москвой и Минском и заканчивая приостановкой импорта в Россию вина и гаджетов.
Это не очень пугает идеологов экономического объединения. В среду перед заседанием комиссии Таможенного союза премьер Владимир Путин попросил Игоря Шувалова, отвечающего в российском правительстве за интеграцию с соседями, удержаться в намеченных сроках. Между тем Таможенный кодекс союза вступит в силу уже 1 июля этого года, а на формирование единого экономического пространства отводится два года. Путин с Шуваловым обсудили и необходимость создания дополнительных наднациональных органов Таможенного союза — таможни и казначейства. Правда, затем на заседании комиссии сторонам не удалось достичь намеченных договоренностей по поводу того, как делить импортные пошлины. Россия и Казахстан предлагают в пропорции: 86,5% (России), 8,5% (Казахстану), 5% (Белоруссии). Белорусы не согласны и претендуют на дополнительные 0,3%.
На днях стало известно, что руководитель Федеральной таможенной службы (ФТС) России Андрей Бельянинов в декабре направил в правительство письмо, в котором изложены риски, связанные с открытием российско-казахской границы, и предлагает меры реагирования.
Разногласия продолжатся. Скорость принятия политических решений в рамках нынешнего проекта интеграции намного опережает скорость экономической экспертизы. Надо отметить, что свою политическую роль объявление (довольно неожиданное) о скором создании Таможенного союза (в июне прошлого года) и действительно скорое подписание соглашений (в ноябре) сыграли: России удалось показать себя региональным лидером-интегратором и встать в позу на переговорах о вступлении в ВТО (не очень понятно, что эта поза дает, но все заметили).
В принципе, это довольно типичная черта российских новаций — победное объявление с последующей долгой доводкой (а то и отказом). Но в случае с таможней есть дополнительные сложности.
Кстати, представители ФТС участвовали в подготовке документов Таможенного союза. Но то ли им тоже не хватило времени для оценки всех рисков до подписания соглашений, то ли их претензии в тот момент были не важны с политической точки зрения.
Основные претензии ФТС состоят в том, что казахские таможенники не смогут обеспечить должный контроль товаров из третьих стран. Таможенное законодательство в Казахстане более либерально — и это снизит поступления в российский бюджет, потому что экономические агенты предпочтут оформляться там.
Этот тезис еще раз подтверждает не раз отмеченную черту российской таможни — ее зацикленность на фискальных задачах. В 2008 г. таможня собрала чуть больше половины доходов бюджета. В США доля таможни была 0,79%, в Китае — 11,9%. Получается, что в нынешнее кризисное время ФТС выступает защитником российских протекционистских мер, которые оказываются выше, чем у соседей.
Преобладание фискальной функции сказывается и в том, что порядок прохождения экспортерами и импортерами российской таможни значительно осложняет жизнь бизнесу. Если Белоруссия и Казахстан поощряют своих экспортеров и либерализуют внешнюю торговлю, то Россия такой задачи себе (и своей таможне) не ставит. Поэтому у нас на оформление на таможне нужны дни и десятки документов, а у них — часы и единицы документов.
Нельзя забывать и о том, что таможня в России исторически сильно криминализованный институт с высоким уровнем коррупции. Создание Таможенного союза уже грозит серьезным переделом сфер влияния, объемов полномочий и направления денежных потоков. Создание наднационального таможенного органа может подстегнуть этот процесс и поднять его цену.
В любом случае работа предстоит очень сложная, долгая, требующая отказа от срочных политических деклараций.
Ведомости
