Запад перевел Россию из «стран с переходной экономикой» в категорию «развивающихся»

Запад перевел Россию из «стран с переходной экономикой» в категорию «развивающихся». Никакого «перехода» от нас не ждут и смотрят на внутренние безобразия как на общее для такого рода стран зло. Не особенно, кажется, сформулированная, но всеми разделяемая надежда состоит в том, что у нас все-таки две экономики. Одна – это "стратегические" доллароносные отрасли, источник легко снимаемой ренты, которую легко вывести за рубеж или пустить на поддержание административного ресурса. Вторая – это брокерские конторы и автосборочные предприятия, бутики, потребительское кредитование, мегамоллы, ипотека и прочие источники небольших повседневных радостей. Первая из этих двух экономик завязана на власть и служит объектом постоянного передела, нравы здесь, в лучшем случае, китайские; похоже, что здесь даже убивают. Вторая – торжество хромированного западничества, перспективный и цивилизованный потребительский рынок, прекрасная новая Россия, в которой хочется жить и работать. Всякому понятно, конечно, что вторая невозможна без первой – не будь трубы, откуда бы еще взялась ежечасно возрастающая покупательная способность населения? Тем не менее на уровне стилистики контраст между этими двумя экономиками столь велик, что от иллюзии трудно избавиться: ну да, делят трубу – так ведь у нас так и заведено, на то она и труба. Такая вот она, первая экономика, со своими правилами; ну, не закроются же теперь по этому поводу супермаркеты. Весь уклад жизни сейчас построен на предположении, что при любом повороте политических процессов в стране они не затронут консьюмеристскую повседневность с ее обещанием каждоминутного прогресса. А если и затронут, то "цивилизованно": не матросским штыком, а через какую-нибудь девальвацию или благопристойный обвал на фондовом рынке. Прошлая неделя стала, пожалуй, пиком локального политико-экономического кризиса: новые многомиллиардные претензии к ЮКОСу, предложения "отдать акции государству", страшная среда, когда казалось, что за "Гутой" провалится и "Альфа". Но странное дело – даже на фоне всегдашнего летнего бестемья, когда новостные ленты приносят отчаявшимся редакторам лишь сообщения о новорожденных детенышах панды и прочие "Oddly enough", эти катаклизмы не породили первополосной истерики в западной прессе. Узнать ли "всю правду", насладиться ли изобличениями путинской диктатуры хотел читатель – ведущие мировые СМИ предлагали ему лишь сухонькие заметки из тех, какими у нас отмечают очередную нестабильность в Нигерии. Ну, бог с ними, с газетами. Вот канцлеру Шредеру вся наша банковско-нефтяная трагедия не помешала приехать на встречу с президентом Путиным – ходатайствовать, так сказать, за немецкие компании. Путин Шредера выслушал, обещал помочь, немецкие газовики уже готовятся к плодотворному и взаимовыгодному партнерству с "Газпромом". Siemens пока своего не добился – Путин вроде бы не одобряет покупку иностранцами стратегических и вполне успешных "Силовых машин". А представитель Госдепа, как выяснилось, думал, что Ходорковского уже давно выпустили … ах, не выпустили? Ну, очень жаль. Миноритарные акционеры в США тем временем подают один за другим иски против совладельцев ЮКОСа, а крупнейшие нефтяные конгломераты почти открыто обсуждают с Кремлем покупку то ли обломков самой компании, то ли оторванной у нее "Сибнефти". У нас еще с Нового года установилась мода сравнивать Россию то с Венесуэлой, то с Колумбией. Это, однако, все поэзия: ну что мы там, в самом деле, знаем о Колумбии. Другое дело, что, начиная еще с прошлого лета, глобальные инвестбанки и аналитические конторы без особой помпы перевели Россию из категории "стран с переходной экономикой" в категорию развивающихся стран. Смерть транзитологии была вполне ожидаемой: после вхождения в Евросоюз считать восточноевропейские государства "переходными экономиками" становится неловко, а состояние дел в советских республиках как-то не очень похоже на переход куда бы то ни было. Россию теперь сравнивают не с Венгрией и Польшей, а с Китаем, Бразилией, Индией – и нам это даже нравится. Пожалуй что именно этой сменой парадигм и объясняется слоновье спокойствие заграницы по поводу наших кризисов. Раньше все эти построения управляемой демократии воспринимались на фоне предполагаемого "перехода" от коммунизма к рыночной демократии, и потому вызывали тревогу. Теперь идея перехода и связанные с нею риски "возврата" или "распада" отмерли за неактуальностью, и глобальные игроки оперируют в привычных им условиях развивающихся стран, где обычно действительно существуют две экономики, действующие в них правила игры известны, с кем договариваться – понятно. Соответственно, пропадает и фрустрация по поводу неожиданного отсутствия убедительной судебной системы: все политические риски уже заложены в стандартный бизнес-план. (Газета.ru)