С введением западных санкций российско-британские деловые отношения пошли на спад, несмотря на взаимный интерес бизнеса обеих стран. Ухудшение экономической ситуации в РФ также не способствует росту торгового оборота и заключению крупных контрактов. Еще одним фактором, вносящим экономическую неопределенность, стало решение Великобритании выйти из состава Евросоюза — Brexit. О том, как развиваются бизнес-связи двух стран на фоне этих событий, в интервью РИА Новости рассказал торговый представитель РФ в Великобритании Борис Абрамов.
— Борис Георгиевич, позвольте начать нашу беседу с исторического события в судьбе Британии – так называемого Brexit. Как вы полагаете, как оно может отразиться на британской экономике в целом и на российско-британских деловых отношениях в частности?
Б.Г. Абрамов: Для начала хотелось бы отметить, что Brexit является беспрецедентным в послевоенной Европе дезинтеграционным событием, которое, безусловно, отразится на британской, европейской и мировой экономике. Из-за неопределенности последствий выхода Британии из ЕС российско-британские торгово-экономические отношения также подвергаются дополнительному риску.
В любой стране для бизнеса самое страшное – это неопределенность. Даже плохая определенность лучше, чем хорошая неопределенность. Поэтому с этой точки зрения самый главный сдерживающий фактор сейчас, в том числе в наших двусторонних отношениях, это то, что непонятно, как будет дальше двигаться Британия вне ЕС в своем новом статусе.
Существуют различные варианты отношений с ЕС – норвежский, швейцарский и так далее, но британцы говорят, что у них будет свой подход. Каким он будет, пока сложно сказать, так как условия отношений Британии с ЕС еще не выработаны и это предмет переговоров, которые будут вестись специально назначенным министром в британском правительстве.
Также пока непонятно, какой курс в отношениях с Россией выберет новый премьер-министр Великобритании Тереза Мэй. Этот фактор тоже будет играть значимую роль в наших отношениях.
— Какие макроэкономические последствия могут быть?
Б.Г. Абрамов: На мой взгляд, последствия Brexit будут проявляться прежде всего через динамику цены на нефть, которая в условиях высоких рисков и нестабильности вновь может снизиться, а также через динамику мировых товарных рынков, которая будет зависеть от решений британских и европейских политиков.
На долю Великобритании в российском товарообороте приходится порядка 2%, поэтому сокращение торговли товарами не окажет существенного влияния на российскую экономику.
Несколько хуже может быть положение в сфере услуг, где доля Великобритании достигает 6%. Это повышает риски для России в таких сферах, как финансовые и бизнес услуги, связь и информационные услуги, туристические и транспортные услуги. То есть это те сферы, где зависимость от британского импорта услуг достаточно существенная для России.
В долгосрочной перспективе Великобритания может стать намного сильнее экономически, что позволит восстановить двусторонние торговые и инвестиционные связи с Россией, шире привлекать российские инвестиции, и это даст шанс для развития сотрудничества в финансах, энергетике и других секторах экономики.
— Главы многих крупных компаний до референдума говорили, что их бизнес рухнет в случае выхода из ЕС. Согласны ли вы с ними?
Б.Г. Абрамов: Из моего общения с представителями делового мира стало ясно, что крупный британский бизнес, даже те, кто голосовал на референдуме за то, чтобы остаться, сейчас положительно оценивают решение покинуть ЕС. Они считают, что это пойдет на благо британской экономике.
Среди очевидных минусов европейской политики – это проблема Греции, Португалии, не говоря о ситуации в миграционной политике. Ограничения, которые накладывает на страны членство в ЕС, в известной степени сдерживает развитие сильных экономик, одновременно подтягивая уровень слабых экономик.
Британцы считают свою экономику сильной и видят себя вне этого процесса. Они хотят получать плюсы от интеграции с ЕС в виде доступа к единому рынку, но избавиться от обязательств, которые накладывает на них членство в ЕС, в том числе в плане финансовой и миграционной политики.
— Каковы последние данные по торговому обороту между Россией и Великобританией?
Б.Г. Абрамов: Великобритания занимает одиннадцатое место по объему товарооборота среди торговых партнеров России — стран дальнего зарубежья, ее доля в российском внешнеторговом обороте составляет порядка 2%.
В 2015 году объем российско-британского товарооборота составил 11,2 миллиарда долларов, что на 42% ниже, чем в 2014 году.
В этом году снижение стоимостных объемов российско-британской торговли, к сожалению, продолжилось: за период с января по май товарооборот сократился на 20%.
Причин снижения товарооборота несколько – это сложная внешнеполитическая ситуация и санкции, введенные ЕС в 2014 году против России, неблагоприятная конъюнктура сырьевых рынков, в частности, отрицательная динамика цен на нефть, замедление темпов роста российской экономики и девальвация рубля.
— Какова статистика по отраслям? Какие показатели по энергоносителям?
Б.Г. Абрамов: В структуре российского экспорта в Великобританию главной статьей является минеральное топливо (нефть, уголь, газ – ред.), на долю которого приходится 80%. За пять месяцев текущего года такой продукции было продано более чем на 2 миллиарда долларов.
Средняя цена российской нефти марки Urals в этот период составила 36 долларов за баррель, что в полтора раза ниже по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Такое падение цены привело к сокращению выручки от продажи в Великобританию нефти и нефтепродуктов на 22% по сравнению с аналогичным периодом 2015 года.
Второй крупной статьей экспорта в Британию являются драгоценные камни, металлы и изделия из них. Их экспорт вырос за пять месяцев 2016 года в три раза — до 182 миллионов долларов, а их удельный вес в экспорте составил 6,9%.
На долю экспорта машин и оборудования приходится 5,5%, это третья крупная статья нашего экспорта в Великобританию. За пять месяцев их было продано на 145 миллионов долларов, что в 2,4 раза больше, чем за такой же период 2015 года.
Увеличился экспорт транспортных средств, энергетического оборудования, электрических машин, авиационного, железнодорожного оборудования и ряда других видов.
Экономический спад в России и снижение потребления диктуют свои условия на рынке зарубежного импорта, в том числе и британского.
В импорте из Великобритании преобладает продукция высокой степени обработки. Основную долю (50%) занимают машины и оборудование. За пять месяцев 2016 года импорт машинотехнической продукции сократился на 33% — до 586 миллионов долларов.
Импорт продукции химической промышленности, занимающей второе место в британском импорте в РФ (33%), за указанный период составил 408 миллионов долларов, что на 10% меньше, чем в январе-мае 2015 года.
На третьем месте импорт продовольственных товаров и сельскохозяйственного сырья. За пять месяцев было импортировано из Великобритании продукции этой группы на 101 миллион долларов, что составляет 8% от всего британского импорта в Россию.
Важной составляющей российско-британского сотрудничества является торговля услугами – в 2015 году Великобритания заняла третье место среди стран дальнего зарубежья по обороту торговли услугами. При этом Великобритания – наш главный партнер по экспорту услуг из России и третий по импорту после Турции и Германии.
В 2015 году оборот российско-британской торговли услугами составил 8,3 миллиарда долларов, что на 23% меньше по сравнению с данными за 2014 год.
Российский экспорт услуг в Великобританию составил 3,2 миллиарда долларов, что на 30% меньше по сравнению с предыдущим годом, а импорт услуг из Великобритании упал на 18% — до 5,1 миллиарда долларов.
— Какие тенденции в бизнесе между двумя странами наметились за последние два года с момента введения санкций на РФ? Какие направления бизнеса стали лучше развиваться? Какие хуже?
Б.Г. Абрамов: Безусловно, санкции имеют негативные последствия как для российского, так и для британского бизнеса, поскольку затронули достаточно широкие сферы взаимного интереса. В частности, российского банковского сектора, российских и британских нефтяных компаний, британских производителей продовольствия, а также отрицательно сказались на объеме российско-британского товарооборота, произошла заморозка контактов на уровне госструктур.
Вместе с тем, несмотря на эти осложнения, в России работает более 600 британских компаний, включая такие транснациональные гиганты, как Shell, BP (косвенно, через владение долей в компании "Роснефть"), AstraZeneca, GlaksoSmithKline и многие другие, которые вложили значительные инвестиции в российскую экономику.
Продолжается сотрудничество в сельском хозяйстве. Так, в Брянской области реализуется совместный проект по выращиванию овощей. Идет сотрудничество в энергетике, несмотря на то, что британская компания ВР понесла наибольшие убытки из всех европейских нефтедобывающих компаний в силу значительного размера прямых инвестиций непосредственно в российскую компанию "Роснефть".
Англичане внимательно следят за развитием российского потребительского рынка, отслеживают финансовую ситуацию. Наиболее крупные проекты британские компании реализуют в добыче нефти, газа и угля, золотодобывающей промышленности, пищевой, табачной и парфюмерной промышленности, розничной торговле. Британские деловые круги проявляют повышенный интерес и к российским регионам.
Среди перспективных направлений можно назвать поставки на британский рынок химической продукции, российского оборудования (энергетического, навигационного, спутникового, авиационного, геологического и другого), разработок в области безопасности и кибербезопасности, антивирусной защиты, а также разнообразных продовольственных товаров.
Надо сказать, что британский бизнес никогда не скрывал своего интереса к сотрудничеству с Россией и он в целом его сохраняет и в условиях санкций. Однако все же некоторые британские компании не решаются начинать новые проекты с Россией, опасаясь нарушить официальные и негласные запреты и боясь возможных негативных последствий для своей репутации.
Сохраняется ограниченный режим привлечения средств на рынках капитала через Лондонскую фондовую биржу, которая в последние десять лет была самым популярным местом для российских компаний для привлечения капитала.
— Повлияли ли санкции и контрсанкции на сельхозпроизводителей Британии?
Б.Г. Абрамов: Британский сельскохозяйственный сектор пострадал от санкционной политики в связи с запретом импорта сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия в Россию.
По расчетам специалистов ЕС, ущерб сельскохозяйственной отрасли Великобритании от ограничений на поставку сельскохозяйственных товаров в РФ в течение года составляет порядка 40 миллионов евро (около 32 миллионов фунтов стерлингов), что на порядок меньше убытков, которые понесли другие европейские страны.
По данным Национальной ассоциации фермеров Великобритании, средний объем годового экспорта британских продовольственных товаров в Россию составляет 115 миллионов фунтов. Основные товары, поставляемые в РФ, — сыр, мясо птицы, овощи, рыба.
Серьезную озабоченность введенными Россией санкциям выразили Ассоциация морских рыболовов и Федерация рыболовов Шотландии в связи с их влиянием на рынок шотландской сельди и скумбрии, так как Россия являлась крупнейшим импортером данной продукции.
Ощутило на себе негативный эффект от санкций и британское свиноводство. Из-за запрета, введенного Россией, произошло увеличение предложения свинины в странах ЕС и падение оптовых цен до минимального уровня. Снижение цен негативно сказалось на большинстве свиноводческих британских хозяйств.
— Говоря о топливе, "Газпром" недавно сообщил, что существенно увеличил поставки газа в Британию и может их еще увеличить. Также возможно строительство ответвления от "Северного потока". С чем связано такое увеличение спроса страны на газ? На какой стадии обсуждение строительства ответвления от "Северного потока"? Какие еще могут быть варианты доставки газа?
Б.Г. Абрамов: Ранее глава "Газпрома" Алексей Миллер заявлял, что в январе-мае 2016 года экспорт газа из России в Великобританию вырос на 91,5% — до 3,85 миллиарда кубометров.
На мой взгляд, увеличение поставок газа в Британию, притом не только российского происхождения, связано с программой британского правительства по закрытию к 2025 году всех электростанций в стране, работающих на угольном топливе. Отказ от угля в качестве топлива для ТЭЦ заставляет местные энергетические компании уже сейчас переходить на более экологически чистые источники энергии, в частности газ.
По оценкам британского оператора энергосетей компании National Grid, уже к 2022 году государству понадобится до семи гигаватт новой газовой генерации.
Увеличение поставок топлива "Газпромом" может быть как за счет ответвления от "Северного потока", так и за счет расширения существующих газопроводов, в частности Interconnector и BBL (Balgzand Bacton Line).
— Остаются ли возможности для российских компаний принять участие в модернизации ядерной энергетики Великобритании, есть ли перспективы долгосрочного сотрудничества в данной сфере?
Б.Г. Абрамов: Технологический уровень российской атомной энергетики является одним из наиболее передовых в мире. Нам, безусловно, есть, что предложить британцам в этой области. Подтверждением тому служит ряд соглашений о сотрудничестве между Росстатом и британской стороной, датируемых 2013 годом. К сожалению, в настоящее время наши британские партнеры не видят возможности развивать сотрудничество в данной сфере в текущих геополитических условиях.
Впрочем, нельзя исключать возвращения к обсуждению перспектив взаимодействия в сфере атомной энергетики в двустороннем формате, в том числе через Ассоциацию ядерной промышленности Великобритании (Nuclear Industry Association, NIA), членом которой является "Русатом Оверсиз".
— Последнее заседание Межправительственного российско-британского комитета по торговле инвестициям (МКТИ) прошло в ноябре 2013 года. Можно ли ожидать возобновления работы комитета в текущем году?
Б.Г. Абрамов: К сожалению, приходится констатировать, что на данный момент российско-британский межправительственный диалог практически свернут. Лондон в одностороннем порядке заморозил все двусторонние форматы межправительственного сотрудничества.
В марте 2014 года правительством Великобритании было принято решение о временной заморозке диалога с российскими государственными структурами, министерствами и ведомствами, в том числе и по направлениям деятельности МКТИ.
Несмотря на это, российская сторона неоднократно обращалась с конкретными предложениями по активизации сотрудничества. Ответной реакции на указанные предложения от британской стороны не поступило.
Если посмотреть на текущий год, то ЕС дважды пролонгировал действие ограничительных мер против России. В июле 2016 года санкции были продлены на полгода до 31 января 2017 года. Великобритания присоединилась ко всем видам санкций, введенным с марта 2014 года, и продолжает согласовывать антироссийские меры дипломатического, политического и экономического характера с ЕС и странами G7 после приостановки членства России в этом клубе. Хочу отметить, что она заняла самую жесткую позицию в отношении России среди стран ЕС и фактически возглавила работу по разработке специальных мер, а также по снижению энергозависимости европейских стран от России.
Таким образом, в текущем году ситуация пока не улучшилась и в российско-британском сотрудничестве продолжается спад. Вряд ли стоит ожидать улучшения отношений во второй половине года.