О том, насколько восстановился товарооборот после кризиса, вызванного пандемией коронавируса, о запуске и задачах Центра оперативного мониторинга и анализа Федеральной таможенной службы (ФТС) России, о результатах цифровизации таможенной сферы и о том, как будет работать национальная система прослеживаемости товаров, в интервью ТАСС в рамках Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ) рассказал руководитель ФТС России Владимир Булавин.
— Мы встретились на крупнейшем, не побоюсь этого слова, за последние два года, после пандемии, форуме. И собственно вопрос: как этот год пандемии повлиял и на торговую сферу, и на развитие технологий и, в принципе, что изменилось в вашей сфере за то время, которое мы не виделись между форумами?
— В большей степени влияние на торговую сферу оказали меры, принятые для предотвращения распространения пандемии по стране, направленные на своевременную организацию медицинской помощи тем, кто заболел, и в конечном счете призванные уменьшить количество смертей.
Мы можем говорить о том, что коронакризис сказался на товарообороте Российской Федерации. В 2020 году товарооборот упал на 15%. Экспорт снизился почти на 21%, импорт — на 5,3%
Данные таможенной статистики демонстрируют, что в 2021 году экономика восстанавливается. Товарооборот увеличился, как мы предполагаем, почти на 18%.
— Это за какой период?
— За пять месяцев. Почему предполагаем? Потому что у нас есть статотчетность по декларациям, а есть еще по взаимной торговле по Евразийскому экономическому союзу статформы. Они поступают к нам с неким опозданием. Но тем не менее можно говорить о том, что почти на 18% товарооборот увеличился и достиг порядка $253 млрд.
— Это товарооборот? А по экспорту, импорту есть?
— Это товарооборот. И экспорт, и импорт демонстрируют рост. Экспорт — на уровне 12,2%, импорт — на 25,8%. Мы ощущаем это и по платежам. Прогнозное задание в этом году нам было установлено на уровне 5 трлн рублей. По результатам работы за пять месяцев этого года мы уже перечислили 2 трлн 400 млрд рублей. И прогнозное задание выполнено на 128%, дополнительно перечислено в государственную казну 654 млрд рублей. Основные платежи: 1 трлн 700 млрд рублей — это импортная составляющая, 690 млрд рублей — это экспортная составляющая. Вот такая динамика, по нашей оценке, сохранится. Сомнений в том, что мы выполним прогнозное задание по году, у нас нет. Хотя мы не исключаем определенных корректировок, это уже прогнозные задания, и к ним мы готовы.
— То есть увеличить. Слишком хорошо живете! Смотрите, еще один такой важный фактор. Дело не только в сфере торговли, а то изменение, которое отмечают все, — это цифровизация всех направлений нашей жизни. Вот на вашей сфере как это сказалось? И в принципе, вы же всегда к этому шли. Пандемия была дополнительным толчком или вы так и двигались?
— Я бы не стал утверждать, что все процессы, связанные с пандемией, напрямую сказались на цифровизации таможенной сферы. Мы все свои планы по этому направлению выполнили. В конце 2020 года завершили создание центров электронного декларирования, электронных таможен.
— Как и планировалось?
— Как и планировалось. Сейчас у нас весь декларационный массив, 99%, даже чуть более, оформляется в центрах электронного декларирования. Это позволило нам автоматизировать этот процесс. За пять месяцев этого года оформлено 2 млн 70 тыс. деклараций. 540 тыс. деклараций оформлено в автоматическом режиме. То есть без участия человека информационная система сама принимала решения по их выпуску.
Получается, каждая четвертая декларация, поданная в этом году нашим бизнесом, оформлялась автоматически. Среднее время регистрации и выпуска таких деклараций сегодня не превышает пяти минут
Мы считаем это определенным достижением в таможенной сфере. Но на этом, конечно, останавливаться не будем.
В прошлом году мы приняли Стратегию развития таможенной службы до 2030 года, утвердили в конце года детальный план ее реализации. И основная наша цель — создать таможню будущего к 2030 году. Она нам видится как более умная, более гибкая, быстро настраиваемая.
— Таможенники там останутся или нет?
— Таможенники останутся. Самое главное, что цифровые технологии должны связать таможенные администрации с бизнесом, с партнерами за рубежом, с партнерами внутри страны, таможенные администрации разных стран. То есть таможенная сфера должна быть насыщена в большей степени цифрой, и чем выше степень насыщения, тем прозрачнее таможенная сфера, тем меньше остается вопросов друг к другу, больше доверия.
А вообще если оценивать траекторию развития таможенного дела в Российской Федерации, то это движение от электронной таможни к таможне интеллектуальной. В наших планах «зачислить» искусственный интеллект на таможенную службу, и даже есть такие проекты. Например, создание системы цифрового анализа, снимков инспекционно-досмотровых комплексов.
Вам когда-нибудь приходилось видеть этот снимок? Для того чтобы проанализировать этот снимок, принять исключительно правильное решение по нему, нужно прослужить в таможенных органах не один десяток лет. Вот человек с первого взгляда даже не сразу поймет, что это такое. Мы создадим такую информационную систему, которая будет самообучаема, будет читать эти снимки, распознавать то, что нужно таможенному органу, таможенникам, и принимать в конечном счете решение. У нас есть определенные наработки.
Одним из основных проектов также является создание интеллектуального пункта пропуска. Цифровая платформа должна объединить все работающие в пункте пропуска контролирующие, проверяющие ведомства. Это будет означать безостановочное движение товаров и автотранспорта в пунктах пропуска. При условии, что не возникают таможенные или иные риски
Один из значимых для нас проектов — это строительство центра обработки данных. Чем отличаются наши информационные системы от других систем или других федеральных органов исполнительной власти? Наша информационная система обязана работать 24 часа в сутки семь дней в неделю, полный месяц, и любой сбой в информационных системах приводит к тому, что не будет выпущен какой-либо товар. А если этот товар скоропортящийся, высокая температура на улице? Мы в день выпускаем порядка 25 тыс. деклараций, то есть в час — больше тысячи деклараций. Если случается какой-то сбой, значит, в течение часа простаивает тот или иной ресурс, значит, тысячи деклараций не были выпущены. А это тысяча фур, грузовиков. Каждые сутки в наших информационных системах фиксируется более 860 млн записей.
— Мне даже сложно такое представить.
— Поэтому основная задача для нас заключается в том, чтобы наш информационный ресурс был надежен, работал быстро, не было сбоев в его работе, тогда мы сможем обеспечить быстрое оформление таможенных деклараций для бизнеса и качественный контроль, основанный также на цифровых технологиях, с точки зрения обеспечения экономической безопасности страны.
— Скажите, Центр обработки данных и Центр оперативного мониторинга и анализа — это два разных центра?
— Это разные вещи.
— Вот. А как они между собой коррелируют? Чем занимается один и чем занимается другой?
— Центр обработки данных — это составная и самая главная часть информационных систем. Центр оперативного мониторинга и анализа — это составная часть нашего таможенного технологического процесса, с точки зрения мониторинга ситуации по стране и с точки зрения осуществления контрольных функций и выработки управляющих решений как результат реагирования на анализ. Поэтому мы за последние два-три года централизовали все наши ресурсы. И настала пора создать цифровую картину дня недели, обучить системы выявлять параметры, которые выходят за установленные нормы, идентифицировать эти случаи и принимать по ним решения. Мы на пути к созданию этого центра и в сентябре его запустим. Первый этап — это масштабные изменения, комплектование и определение функционала, создание оргштатной структуры этого центра. Нам нужно внести изменения в некоторые указы президента, которые регламентируют эту деятельность. Но я думаю, что к сентябрю мы успеем все это сделать.
— А почувствуют ли его появление сами экспортеры? Для них что-то изменится?
— Для них изменятся наши оценки. В таможенном оформлении уже сейчас достаточно высокая степень единообразия принятия решений, но будет еще выше. Плюс в этом центре у нас будет находиться и система управления рисками. Мы в этом году запустили научно-исследовательскую работу по выработке подходов к новой системе управления рисками. Если вы знаете, сейчас эта система основана на категорировании участников внешнеэкономической деятельности. То есть мы видим историю поведения того или иного участника ВЭД, потом мы ее категорируем в зависимости от добросовестности и, можно сказать, распределяем компании по секторам с разной степенью преференций. Мы считаем, что это не очень справедливо по отношению к участникам внешнеэкономической деятельности. Условно говоря, участник, находящийся в зеленом секторе, может пойти на какие-то нарушения тоже, в то время как участник, который у нас в секторе со средними рисками, может осуществить поставки тех или иных товаров без нарушения таможенного законодательства. Поэтому мы перейдем к оценке каждой товарной партии в режиме онлайн.
— То есть не будет уже категорирования для самих участников?
— Значит, категорирования как такового не будет, но сохранятся некоторые коэффициенты, которые будут напрямую зависеть от добросовестности участников внешнеэкономической деятельности вот в этом интеграторе, который будет определять, какую партию у нас к какому сектору отнести. Единственное, что эти критерии не будут доминирующими.
— И это тоже в сентябре будет?
— Нет. Мы запустили научно-исследовательскую работу, посмотрим, что будет на выходе. Потом мы начнем эксперимент. Работа очень ответственная для нас, потому что система управления рисками — наш единственный инструмент контроля, причем инструмент, основанный на юридически значимых решениях, которые мы принимаем.
— Интересно посмотреть. Скажите, а национальная система прослеживаемости — сейчас она на какой стадии? Какие по ней планы?
— Администратором национальной системы прослеживаемости у нас является Федеральная налоговая служба. Наше участие заключается в том, чтобы загружать в информационные системы ФНС наш декларационный массив. Мы провели эксперимент, и это все работает. Речь идет о документальной прослеживаемости. Не надо дополнительных документов, достаточно тех документов, которые тот или иной бизнес предоставляет в ФНС, с тем чтобы проследить цепочку перепродаж и конечный выпуск товара через контрольно-кассовую технику торгующих сетей. Не надо ни маркировки, ни считываний этой маркировки, никакой дополнительной нагрузки на бизнес. Мы, конечно же, для себя хотели бы достроить эту систему в плане создания обратных контуров: сравнить параметры, по которым мы выпустили товар, с теми параметрами, по которым он продан через торговые сети.
Если мы ту или иную товарную партию выпустили как продукцию китайского происхождения, то она и там должна продаваться как продукция китайского происхождения, а не европейского происхождения по завышенной стоимости
Но эти планы мы будем потихоньку дальше реализовывать.
— Я как раз и хотела сказать, что в этом и суть, чтобы отследить товар от производителя, где бы он ни находился, до меня, конечного покупателя. То есть чтобы я могла понять, где это произведено, зачем…
— И чтобы мы могли создать представление, обманули нас или не обманули при выпуске товара в торговый оборот.
— На ваш взгляд, когда эта система начнет работать?
— С 1 июля система будет работать. Соответствующие изменения в налоговое законодательство внесены. Системы взаимно настроенные. С загрузкой нашей информации в информационные системы ФНС также никаких проблем нет. Поэтому, я думаю, в этом году мы уже наработаем первый опыт в таком штатном режиме.
— А про какие товары может идти речь?
— Речь идет о бюджетоемких товарах, на которых можно будет испытать действие этой системы. Например, детские коляски, металлическая мебель.
— Но в дальнейшем это будет все равно расширяться?
— Конечно, расширяться. Пока там действует принцип добровольности к участию.
— И нормально с этим?
— Все эксперименты проведены, у нас каких-то серьезных сбоев не было. И я думаю, не будет.
— Я хотела немножко пошире задать вопрос. Мы начали с цифровизации в таможенном оформлении. Но, в принципе, цифровизация же коснулась и вообще торговли как таковой. Увеличилась популярность маркетплейсов, через которые россияне покупают товары. Причем это касается как физических лиц, так и юридических лиц.
— Вы имеете в виду интернет-торговлю?
— Да, совершенно верно. Как это на вас сказалось?
— Вы знаете, что с 1 января 2020 года у нас были понижены пороги беспошлинного ввоза посылок из зарубежных магазинов, установлено 200 евро, без частоты покупки. 2020 год, наверное, не является таким показательным годом в силу понятных обстоятельств, чтобы по нему выстраивать некий анализ, но тем не менее количество платных посылок у нас возросло в два раза и количество платежей также возросло в два раза. В 2019 году мы имели около 800 млн рублей, в 2020 году — 1 млрд 700 тыс.
— Это только с интернет-торговли?
— Да, с интернет-торговли. Но нужно сказать, что в силу понятных обстоятельств, таких как уменьшение авиасообщения (вся электронная торговля перемещается авиационным транспортом), количество посылок в целом уменьшилось. То есть было где-то 340 млн отправлений, а стало 230 млн в 2020 году. Но, повторяю, увеличилось количество платных отправлений и количество платежей. Сейчас товары интернет-торговли по статусу приравнены к товарам для личного пользования. То есть если вы в пределах определенной суммы купили что-то за рубежом и везете с собой, никто ничего не проверяет, это ваше право. Но вы все возможные издержки и риски берете на себя. Поэтому мы на площадке ЕАЭС прорабатываем вопросы выделения товаров интернет-торговли в самостоятельный вид товаров, которые оформляются по отдельной декларации (и мы разрабатываем эту декларацию). По сути дела, выстраивается некая новая процедура таможенного оформления для этих товаров. Активно прорабатывался вопрос о создании бондовых складов. Вы знаете, когда товар по той или иной считаной номенклатуре пользуется спросом и завозится без таможенного оформления в страну, складируется, но выпускается, и уже оформление происходит при выпуске. Пока у нас опыта такого нет.
— Прорабатываете эти вопросы с «Почтой России»?
— Да, с «Почтой России».
— Сейчас все это очень просто и понятно. Условно говоря, я на AliExpress заказываю что-нибудь дорогое и больше не беспокоюсь об этом, мне товар приходит уже с выплатой всех таможенных платежей. Вот то, что вы сейчас обсуждаете, это будут также изменения таможенного оформления, выделение в отдельную категорию? Или мне придется заполнять таможенную декларацию еще?
— Нет, сейчас уже отработана процедура, когда достаточно международной почтовой накладной, чтобы товар был выпущен. У нас эта процедура отработана. Весь вопрос в том, будет ли обнуление порога беспошлинного ввоза на посылки из зарубежных магазинов или не будет. В части европейских стран — возможно. Сначала там было так же, как у нас, были установлены пороги 200 евро, потом 100, 20, 0. Но жизнь покажет.
— А вообще, какие сейчас планы по порогу именно для интернета?
— Это не таможенные планы.
— Ну ЕАЭС.
— В ЕАЭС пока единого мнения на этот счет нет.
— А для товаров личного пользования пересмотра не будет, правильно я понимаю?
— Пока нет.
— То есть этот порог остается?
— Да.
— Спасибо вам огромное.