- Как вы относитесь к предложению президента Киргизии расширить Евразийский экономический союз и принять в него Узбекистан и Таджикистан? Вопрос расширения – в повестке дня?
Т. С. Саркисян: Президенты стран-участниц ЕАЭС не ставили задачу расширения. Это – не самоцель. Когда мы говорим о расширении, то здесь, в большей мере, речь идет о качестве нашей интеграции, о снятии барьеров и ограничений, которые пока есть среди участников нашего союза.
На данный момент в ЕАЭС входят (перечисление в алфавитном порядке) Армения, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан и Россия. Есть положение и о статусе наблюдателя при ЕАЭС. Такой статус в этом году получила Молдова.
Расширение для нас – это расширение взаимодействия, форматов сотрудничества как на двусторонней основе, между союзом и отдельной третьей страной, так и с другими региональными экономическими сообществами. В частности, в этом году в Астане мы подписали Соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве с КНР, Временное соглашение, ведущее к образованию ЗСТ с Ираном, а в Сингапуре – Меморандум о сотрудничестве с АСЕАН.
- Как решается задача перехода от доллара к национальным валютам стран ЕАЭС при проведении взаимных расчетов?
Т. С. Саркисян: Долларизация, безусловно, представляет собой негативный фактор с точки зрения развития экономик наших стран. Очевидно, когда расчеты проводятся не в национальных валютах, а в долларах, когда удельный вес долларовых сбережений преобладает, наши рынки оказываются в значительной зависимости от «внешних шоков».
Для успешной интеграции наших стран следует ориентироваться на то, чтобы основным расчетным средством были национальные валюты.
Здесь также важно учесть и то, какой удельный вес национальные валюты имеют в сбережениях населения, а также в какой валюте осуществляется кредитование. И очень важен детальный анализ структуры активов и пассивов финансовых учреждений, которые обслуживают наших граждан.
У всех нас есть отрицательный опыт, которым надо уметь пользоваться. Наши страны прошли тот этап, а это совсем недавнее прошлое, когда некоторые виды товаров продавались в иностранной валюте. Достаточно вспомнить, что сфера услуг принимала иностранную валюту в качестве платежного средства. В результате макроэкономической стабильности наших стран был нанесен серьезный ущерб.
Это очень веский аргумент в пользу перехода на национальные валюты в расчетах внутри ЕАЭС, что, безусловно, укрепило финансовую стабильность участников союза.
Использование свободной конвертируемой валюты (СКВ) также важно. СКВ, безусловно, – эффективный инструмент в качестве резервной валюты, как собственно используют это центральные банки при диверсификации своих внешних активов.
Что касается валютных резервов, то их было бы разумнее формировать таким образом, чтобы они соответствовали структуре внешней торговли.
- Насколько успешно осуществляется переход на расчеты в национальных валютах?
Т. С. Саркисян: Наши страны заинтересованы в том, чтобы российские товары и услуги покупались бы в российских рублях, а не в долларах или евро. Точно так же было бы целесообразно покупать казахстанские, армянские, кыргызские или белорусские товары в национальных валютах.
Чтобы к этому прийти, необходимо выстроить соответствующую инфраструктуру. И сделать это таким образом, чтобы наши центральные банки работали с национальными валютами и создали наиболее комфортные условия для конвертации валют между собой, а не через третью валюту (доллар или евро). В ЕАЭС должна быть выстроена современная платежно-расчетная система, что поможет дедолларизации.
Соответственно, мы будем в меньшей мере подвержены влиянию внешних шоков, которые вызываются колебаниями на международных финансовых рынках.
- Насколько реален переход к единой валюте ЕАЭС?
Т. С. Саркисян: Следует признать, что на данный момент мы еще далеки от этого. Опыт ЕС подсказывает, что к общей валюте рационально переходить, когда уже достигнут достаточно глубокий уровень интеграции. Внутри ЕАЭС необходимо завершить гармонизацию финансового законодательства с тем, чтобы мы могли не просто выйти на единые нормативы в финансовом секторе, но и самым эффективным образом их внедрить.
И здесь есть целый ряд условий, которые необходимо будет выполнить. Это и сближение по макроэкономическим показателям, по уровню социально-экономического развития. И, разумеется, нужно прийти к тому, чтобы разница в уровнях доходов между гражданами наших стран не была резкой.
Лишь после того, как мы пройдем все эти этапы, можно будет переходить к реализации идеи введения общей евразийской валюты.
- Насколько длительным может оказаться переход к общей валюте ЕАЭС?
Т. С. Саркисян: До начала обсуждения вопроса о целесообразности перехода к общей валюте – а решения о таком переходе нет – нужно завершить разработку Концепции формирования общего финансового рынка ЕАЭС. Мы рассчитываем, что в следующем году центральные банки наших стран представят согласованный документ.
В соответствии с союзным договором, к 2025 году должны быть созданы все необходимые условия, включая законодательное поле для формирования общего финансового рынка.
От того, насколько успешно будет преодолен этот путь, будет напрямую зависеть наша готовность к обсуждению вопроса перехода к единой валюте.
- В России периодически упрекают своих соседей, в частности, Белоруссию и Казахстан, в том, что их территория используется для транзита санкционных товаров. Принимает ли ЕЭК участие в решении этой проблемы?
Т. С. Саркисян: Я не сторонник того, чтобы страны упрекали друг друга в том, что одна сторона злоупотребляет санкционными товарами. Скорее, здесь надо говорить о бизнесе, а не о странах.
Что, собственно, происходит? Когда санкционные товары попадают на российский рынок, это говорит о том, что бизнесмены, по меньшей мере, двух-трех стран договариваются по определенным схемам. Очевидно, что предприниматель, продающий санкционный товар на территории РФ, также задействован в этой схеме. И он в такой же мере несет ответственность, как и субъекты, которые находятся в другой стране и помогают поставлять товар, подпадающий под санкции, на российский рынок.
Здесь не следует «переводить стрелку» в политическую плоскость. Теневые схемы, которые использует бизнес для обогащения, не имеют национальной окраски.
Если говорить о практической стороне вопроса, о технологиях противодействия реализации подобных теневых схем, здесь уже есть определенные результаты.
Прежде всего, мы внедряем систему прослеживаемости товаров, которая сделает транспарентным передвижение товаров из третьих стран к границе ЕАЭС и перемещение внутри нашего союза. Мы добиваемся того, чтобы налоговые и таможенные службы могли бы в онлайн-режиме следить за тем, где конкретно находится тот или иной товар.
Также внедряется система электронных сопроводительных документов. Это поможет обеспечить электронную прослеживаемость товаров. С помощью спутниковой системы ГЛОНАСС можно будет видеть товар с прикрепленными на средства перевозки пломбами.
Кроме того, система контроля поможет отслеживать изменение собственника товара.
В целом такая система позволит снять все спорные вопросы относительно того, как тот или иной субъект (предприниматель, компания) злоупотребляет своим положением.
- Способен ли ЕАЭС выходить со своими брендами на рынки третьих стран? Как вы оцениваете перспективу евразийских брендов?
Т. С. Саркисян: По многим товарным группам в странах ЕАЭС уже фактически обеспечен выход на уровень самодостаточности. Полагаю, что имеет смысл договариваться и уже с совестными брендами выходить на рынки третьих стран.
Есть все основания ожидать, что евразийские бренды могут иметь успех по таким товарам, как пшеница, сахар, молочная продукция, бахчевые культуры. Такие возможности есть благодаря высоким темпам роста в аграрном секторе стран ЕАЭС в последние годы.
Создавать общие бренды следует и в ряде секторов обрабатывающей промышленности и позиционировать себя по отношению к третьим странам уже как субъект международного разделения труда.
Я бы отметил два направления, где уже в ближайшее время может быть достигнут очень высокий уровень кооперации.
Комиссия выступила с инициативой провести апробацию на примере ювелирной и светотехнической отраслей. Здесь есть интерес всех пяти стран союза, а также заинтересованность бизнеса. Это очень важно для того, чтобы проработать и реализовать прорывные брендовые проекты.
- Насколько востребована на данный момент на рынках третьих стран продукция, создаваемая в рамках кооперационного взаимодействия ЕАЭС?
Т. С. Саркисян: Здесь важно оценить удельный вес новых технологических товаров в объеме экспорта. Что мы здесь можем констатировать? За последние годы мы видим, что удельный вес несырьевой составляющей экспорта увеличивается – с 19,5% в 2014 году до 26,4% в 2017 году. Это уже позитивный сигнал.
Очевидно, что в военно-технической сфере компании ЕАЭС в состоянии предложить конкурентную продукцию, создаваемую при использовании современных технологий. Должен сказать, что эта тенденция постепенно распространяется и на другие сферы – от производства товаров широкого потребления до производства высокотехнологичной продукции.
Весьма перспективным представляется цифровое направление. Нашим компаниям уже есть, что предложить на внешних рынках. Растут объемы экспорта этих услуг из России, Беларуси и Армении.
- Как бы вы оценили процесс формирования общих рынков нефти, газа и нефтепродуктов ЕАЭС? Удалось ли странам прийти к компромиссу?
Т. С. Саркисян: Должен признать, что этот процесс идет нелегко. Но в декабре этого года мы обеспечили прорыв в этом направлении – в начале этого месяца члены Высшего Евразийского экономического совета (примеч. орган ЕАЭС на уровне глав государств) утвердили программу формирования общего рынка нефти и нефтепродуктов. Это очень серьезный прорывной шаг вперед. Также принята программа общего рынка газа.
Принятие программы не означает снятие всех дискуссионых вопросов. Продолжаются острые дебаты на эту тему, но они носят объективный характер. Ведь формирование общих рынок нефти, газа и нефтепродуктов создает базу для нашего союза, чтобы по себестоимости продукции не было рыночных искажений.
Мы видим, что при себестоимости российской продукции, с учетом цены на газ и нефть, значительно ниже себестоимости аналогичной продукции, выпускаемой другими странами, создаются сложности для внутреннего рынка и многие компании теряют свою конкурентоспособность.
Крайне важно выстроить недискриминационные механизмы для формирования общих рынков ЕАЭС в этих сферах. Идет очень важная дискуссия относительно того, каким образом должна формироваться цена на транзит газа.
Что касается дискуссии по определению стоимости транзита, то сложность в том, что в РФ осуществляется перекрестное субсидирование и необходимо найти такие подходы, которые устраивали бы все пять стран.
Один из методов решения такой: мы бы могли договориться относительно методики, как определять цену на услуги, которые предоставляют естественные монополии. У нас есть такой документ, принятый на уровне Коллегии Комиссии. Он носит рекомендательный характер.
В качестве альтернативного предложения озвучивалась идея зафиксировать в международном соглашении основные параметры, методику и методологию стоимости транзита.
Это, как мне представляется, было бы хорошим компромиссным решением. Цель заключается в том, чтобы для участников рынка было понятно, как рассчитывается цена транзита. Если этот процесс непонятен, то никакого общего рынка быть не может.
Но мы исходим из того, что общие рынки нефти, нефтепродуктов и газа в рамках нашего союза должны быть запущены к 2025 году.
- Какие итоги вы могли бы подвести по деятельности Комиссии в уходящем году, и каковы планы на будущий год?
Т. С. Саркисян: Прежде всего, я бы отметил вступление в силу с 1 января 2018 года Таможенного кодекса ЕАЭС. На данном этапе мы анализируем первые результаты внедрения кодекса. Они впечатляют. Время, которое хозяйствующие субъекты тратят на таможенные процедуры, сократилось в четыре раза.
Это очень серьезное достижение, хотя это еще не все, что мы ожидаем. Наш Таможенный кодекс очень продвинутый и предполагает внедрение технологий – электронные системы, дистанционное декларирование, появление операторов, которые должны значительно облегчить нагрузку на хозяйствующие субъекты. Речь идет о создании «таможни будущего». Мы полагаем, что понадобится еще два-три года, чтобы все прогрессивные новеллы, положенные на бумагу, заработали на местах.
В нашей международной деятельности я бы особо отметил завершение переговорного процесса с КНР и заключение Соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве. Подписание Временного соглашения, ведущего к образованию зоны свободной торговли ЕАЭС с Ираном, мы также считаем важным достижением года.
Большим шагом вперед для нашего союза является подписание Меморандума с АСЕАН, о котором я уже говорил. Есть очень серьезный потенциал для наращивания нашего экспорта в эти страны.
Позитивным результатом нашей деятельности является устранение ряда препятствий, которые существуют на нашем рынке. Более десяти барьеров нам удалось снять в этом году. Всего же с 2017 года мы уже устранили 25 препятствий, в том числе 16 барьеров, 7 ограничений и 2 изъятия. И эту работу мы должны продолжить в следующем году, чтобы наши рынки функционировали полноценно и без ограничений.
Мы уже говорили о цифровых проектах, и здесь я бы отметил, что сформирован цифровой офис ЕЭК, куда вошли представители пяти стран, ведущие эксперты по «цифре». Есть порядка 40 инициатив от бизнеса и от государств-членов, восемь из которых мы уже запустили.
В частности, стартовал проект по маркировке и прослеживаемости табака в России и Казахстане. Этот проект станет частью единой системы цифровой прослеживаемости товаров в ЕАЭС, которая в конечном итоге позволит проследить историю товаров от производителя до конечного потребителя.
При этом будут использоваться два типа прослеживаемости: физический контроль движения маркированных товаров путем проверки средств идентификации и документальная прослеживаемость – контроль через электронные сопроводительные документы.
За счет этой системы потребители должны получить возможность доступа к достоверной информации о продукции, бизнес снизит операционные издержки, а государства смогут контролировать уплату налогов, свести к минимуму уровень контрабанды и обеспечить защиту потребителей.
Эту инициативу планируется реализовать до 31 марта 2019 года.
В этом году запущен также НИР по цифровой инициативе «Внедрение электронных сопроводительных документов и их взаимное признание в государствах-членах ЕАЭС».
Должен отметить и тот факт, что нам, наконец, удалось принять технический регламент по алкоголю. Наш рынок ждал этого давно. Работа шла более шести лет, и в последние два месяца удалось существенно продвинуться по этому вопросу. В результате 5 декабря вице-премьеры правительств наших стран подписали технический регламент.
ЕЭК проводила антимонопольные и антидемпинговые расследования, и принятые решения в отношении компаний из Китая, Индии, Малайзии и Украины позволили защитить наших производителей. Что касается планов на 2019 год, то мы продолжим работу по устранению препятствий. Мы также планируем запустить электроэнергетический рынок. Концептуальные решения по архитектуре этого рынка уже приняты. Намерены завершить существующие и запустить новые цифровые проекты.
В будущем году должны быть завершены переговоры с Сингапуром и Израилем по формированию ЗСТ, а также, надеюсь, нам удастся продвинуться в переговорном процессе с Индией и Египтом.
Я также рассчитываю, что в будущем году нам удастся утвердить Концепцию формирования общего финансового рынка ЕАЭС.
Новый импульс для активизации евразийской экономической интеграции придаст подписанная на недавнем саммите в Санкт-Петербурге Декларация о дальнейшем углублении интеграционных процессов в ЕАЭС.
Предстоящий 2019 год для нас особенно значим. Мы отметим пятилетие подписания Договора о ЕАЭС и 25-летие идеи евразийской интеграции. За это время мы достигли главного – Союз состоялся как интеграционное объединение. Сформировалась устойчивая институциональная база, сложились форматы взаимодействия между государствами, совершенствуется работа общих рынков, накоплен опыт в области международного сотрудничества.
В следующем году мы рассчитываем не сбавлять темпов, идти только вперед, находить консенсус – в интересах граждан наших стран и бизнеса.